Искандер Ясавеев Ответы на вопросы круглого стола

Искандер Ясавеев
Казанский государственный университет (Казань)

Ответы на вопросы круглого стола
В сферу публичной социологии входит все то, что имеет отношение к (может использоваться в) конструированию социальных проблем, то есть выдвижению индивидами или группами требований изменить ту или иную ситуацию.

1. Для кого и для чего сегодня существует социология в России? Каково «публичное лицо» современной российской социологии?

К сожалению, на мой взгляд, социология в России существует в основном «для себя». Бросаются в глаза невостребованность со стороны лиц и структур, принимающих решения, и общественности в целом значительной части социологического знания. Например, социологи вместе с криминологами достаточно давно показывают неэффективность «драконовских мер» «борьбы» с преступностью и употреблением наркотиков. А что мы видим в политической сфере? После небольшого периода относительной либерализации уголовной политики в 2002 – 2004 гг. сейчас снова ужесточены меры контроля (в частности, вновь снижены пороги количества наркотического вещества, с которого начинается уголовная ответственность за хранение и приобретение), и опять растет число заключенных на 100 тысяч населения.
В немалой степени этой невостебованности способствует и закрытость социологического сообщества в России, его замкнутость на себя, особенно в регионах.
А «публичным лицом» современной российской социологии в результате являются данные о политических предпочтениях россиян перед выборами.

2. Майкл Буравой разделяет академическую, критическую, прикладную и публичную социологию по типам основных задач и аудиторий, или потребителей социологической информации. Какое разделение труда сложилось в современной отечественной социологии? Какую бы классификацию предложили вы? Чем различаются между собой эти виды социологического труда?

Мне кажется, в России очень узок сегмент критической и публичной социологии.

3. Что, с вашей точки зрения, входит в сферу публичной социологии? Как бы вы определили границы этого направления?

Я определил бы это с конструкционистской точки зрения – в сферу публичной социологии входит все то, что имеет отношение к (может использоваться в) конструированию социальных проблем, то есть выдвижению индивидами или группами требований изменить ту или иную ситуацию.

4. По отношению к каким (какого рода) темам/проблемам публичная социология сегодня возможна и необходима? Какие техники и методы в рамках публичной социологии больше подходят для разработки тех или иных проблем?

Прежде всего, к темам и проблемам насилия и дискриминации по самым различным основаниям. Что касается методов и техник, то я не могу отдать предпочтение, например, качественным или количественным методам. Например, показать, каким образом ВИЧ-позитивные люди, употребляющие наркотики, лишаются доступа к противовирусной терапии, возможно посредством качественных техник, а данные о том, что более четверти замужних женщин в России неоднократно подвергались физическому насилию со стороны мужа, собраны количественными методами.

5. Вправе ли социология влиять на общество, участвовать в жизни социальных групп, инициировать социальные изменения и каковы пределы этого влияния?

Несомненно, вправе – как часть общества, не претендуя в то же время на некое знание «свысока».

6. Можно ли говорить о своего рода «публичном повороте», о преодолении «кабинетной» работы в современной отечественной социологии (антропологии, культурологии, социальной науке в целом)? Если да, то насколько эта тенденция глубока, в какой степени затрагивает практики социологического исследования и письма? Если нет – почему?

Был бы очень рад такому «повороту», но пока вижу эту тенденцию лишь в некоторых научных центрах, например, в Санкт-Петербурге, Саратове и др. Впрочем, мое знание в этой области весьма ограниченно.

7. Какой вам видится роль публичной социологии ближайших десятилетий?

Хотелось бы, чтобы эта роль была связана с тем, что можно назвать движением к гражданскому обществу, как бы ни был затерт этот термин.

Текст, написанный по следам круглого стола СОПСО

“Повестка дня” публичной социологии или часто ли мы задаемся вопросом о том, почему изучаем то, что изучаем?

С тезисом о том, что публичная социология по определению ориентирована на исследование социальных проблем, невозможно не согласиться. Однако с конструкционистской точки зрения любая социальная проблема – это конструкция, формируемая в процессе определения какой-либо ситуации в качестве опасной, вредной, угрожающей. В таком случае возникает вопрос о том, на изучение каких конструкций социальных проблем должна быть нацелена публичная социология: тех, что создаются властными элитами, средствами массовой информации и другими ресурсными институтами, или тех, что формируются научным сообществом, общественными организациями, социальными движениями? При этом следует учесть, что уязвимые группы вообще не имеют ресурсов для продвижения своих определений ситуаций, т. е. конструирования социальных проблем. Мне представляется очень важной мысль Павла Романова о навязывании социологическому сообществу определенной “повестки дня”, соответствующей интересам властных элит. Я бы сформулировал это несколько по-другому: мне кажется, подчас имеет место некритическое принятие социологами “повестки дня”, доминирующей в обществе. То, что писал Герберт Блумер в 1971 г., вполне актуально для современной российской социологии: «Социологи распознают социальные проблемы только после их признания в качестве таковых обществом. Социологическое признание социальных проблем идет в кильватере социетального признания, меняя направление вместе с ветром общественной идентификации социальных проблем». Согласитесь, далеко не часто социологи задаются вопросом: «Почему мы изучаем то, что изучаем?» Если обратиться к содержанию социологических журналов и научных сборников последнего десятилетия, то бросается в глаза наличие статей ОБ употреблении наркотиков, НО НЕ О дискриминации наркозависимых, например, отказе ВИЧ-позитивным из их числа в комплексной противовирусной терапии, О терроризме, НО НЕ О той, ситуации насилия, в которой живет население республик Северного Кавказа, О подростковой преступности и делинквентности, НО НЕ О насилии в отношении задержанных со стороны некоторых сотрудников милиции и НЕ ОБ условиях содержания российских заключенных, О бедности, НО НЕ О том, что группы людей, не обладающих ресурсами, не имеют никаких возможностей для защиты собственных интересов из-за отсутствия независимой судебной власти. И таких “НЕ О” очень много. Хотя справедливости ради необходимо сказать, что российские социологи играют, на мой взгляд, важную роль в конструировании ряда социальных проблем, игнорируемых властными элитами и СМИ, например, насилия в отношении детей и женщин в семье, гендерной дискриминации и др. Таким образом, публичная социология, если она действительно стремиться быть публичной, возможна только при наличии рефлексии относительно происхождения исследуемой проблематики и основанного на этой рефлексии выбора предмета исследования, а также при условии, что социологи будут делать все возможное, чтобы их данные были доступны максимально большему числу людей (через традиционные СМИ, Интернет, публичные лекции, университетские курсы и обычные, повседневные разговоры и обсуждения).